|
Константин и Сергей
Коровины, 1860 годы
|
|
|
Глава вторая. Выбор, продолжение
Если когда-то в училищном совете вызывали сомнения работы саврасовской мастерской, то положение поленовских питомцев становится и вовсе тяжелым. «Портрет хористки» не смог стать зачетной работой Коровина. Он не был даже принят на периодическую выставку Общества поощрения художеств.
И глубоко задетый Коровин взволнованно и сумбурно исписывает подробностями этого конфликта оборот незадачливого холста: «Живопись этого этюда находили непонятной!!?? Так что Поленов просил меня убрать этот этюд с выставки, т.е. он не нравится ни художникам, ни членам - Г.Мосолову и еще каким-то. Я не был с этим согласен и этюд был снят с выставки».
Не понимая целей учителя, Коровин тем не менее подчиняется его совету. «По его [Поленова] поручению от С.И.Мамонтова,- записывает он,- я получил возможность написать для Частной оперы декорации». И вот новая обстановка, новые интересы, новые люди - композиторы, литераторы, музыканты, актеры, певцы и свои же товарищи-художники, но как будто в совсем новом качестве, когда каждый оставался самим собой, но и становился частью творческой семьи.
Эскизы принадлежали одному автору, зато их исполнение было общим делом, где не оставалось ни старших, ни младших, ни мастеров, ни начинающих: слишком необычными были возникавшие задачи.
«Тогда он был совсем юным, скромным и даже застенчивым начинающим художником,- вспоминает о появлении Коровина в их доме один из сыновей Мамонтова.- Тут мы, все младшие, были очарованы им бесповоротно. Сестрам моим, девочкам 9 и 6 лет, он каждый вечер рассказывал бесконечную сказку о «Лягушке-сморкушке», сказку, которую он, конечно, сочинял сам. И как только хватало у него на это фантазии!
Нам, мальчикам, он любил повествовать о своей школьной жизни. Он учился в Школе живописи, ваяния и зодчества, где учениками были вполне зрелые юноши. Рассказы про них были передаваемы Костей живо и неподражаемо».
И само собой разумеется, ни о каком самостоятельном оформлении спектакля у Мамонтова и речи не было. Коровину было разрешено вместе с Левитаном, братом А.П.Чехова Николаем и другой молодежью поленовской мастерской выполнить декорации оперы А.С.Даргомыжского «Русалка» по эскизам В.М.Васнецова.
Радовала ли перспектива новой и первой заказной работы? Вряд ли. Коровин относится к ней с известной настороженностью и, только начав работать, признается: «Оказалось, что декорации писать до того интересно, что не хотелось бросать работу все время». И это еще одна особенность Коровина - любая живописная задача способна его увлечь.
За что бы ни брался он в живописи, все делает, по чистяковскому выражению, «во всю мочь», с самозабвенной внутренней отдачей. Искусство для него всегда праздник, волнующий, яркий, который надо во что бы то ни стало пережить как можно глубже и до конца.
Все было неудобно и неприспособлено. Вместо обычной декорационной мастерской две комнаты со снятой между ними перегородкой, о которой продолжала напоминать возвышавшаяся посередине огромная печь, «центральное отопление», как ее называли художники, и единственное место, откуда можно было окинуть общим взглядом декорации. Для этого приходилось взбираться на самый верх, к трубе.
Мутное керосиновое освещение, толчея и постоянные посетители, среди которых самым частым, наверно, был А.П.Чехов, он же первый критик всего написанного здесь, на Мещанской. «Мнения его отличались лаконичностью удивительно странной формы,- рассказывал В.А.Симов,- окинет взглядом через пенсне, задумается и уронит такой афоризм, что разгадаешь не сразу...
Он развлекал нас своими рассказами о своих наблюдениях и приправлял все повествование такими звукоподражаниями, паузами, мимикой, насыщенными черточками такой острой наблюдательности, что все мы надрывались от смеха, хохотали до колик, а Левитан, как наиболее экспансивный, катался на животе и дрыгал ногами».
Но вот 9 января 1885 года - первый спектакль «Русалки» и первый спектакль Частной оперы, отныне начавшей свое существование. Первый занавес и первые в истории русского театра аплодисменты не исполнителям, не музыкантам - художникам. Это было необъяснимо для самых прожженных театралов: тон спектакля определяли декораторы, созданные ими великолепные, полные настроения картины, в среде которых происходило действие и обретали новую жизнь музыкальные образы.
И все-таки чем-то Коровин должен был отличаться от других художников, чем-то обратить на себя внимание, раз Поленов рекомендует его для самостоятельного оформления одной из следующих постановок - «Аиды» Верди, а Мамонтов охотно принимает эту рекомендацию, несмотря на то что в его окружении столько великолепных мастеров. К тому же Коровину всего 24 года и ничего, кроме России, ему в своей жизни не довелось повидать.
Узкий и мрачноватый проем бывшего Камергерского переулка - проезда Художественного театра как начало сумрачных, будто тронутых туманом коридоров театра. Толпа деловито заполняет мостовую, переливается через крутой горб пригорка - к перекрестку Центрального телеграфа, а больше к веселой сумятице Кузнецкого моста, другим горбом встающего вдалеке.
Громада серого доходного дома оттиснула на самый край пригорка небольшое здание МХАТа, отмеченного в своей суровой простоте только взмывшим под стеклянным козырьком «Пловцом» - поэтичной и словно чуть застенчивой фантазией великолепного русского скульптора Анны Голубкиной. В окнах залитого нерастворяющимся сумраком фойе - ряд одинаковых трехэтажных домов, слившихся в один безликий гребешок на взлете пригорка.
Притишены голоса, пригашены краски, и невозможно себе представить, что именно в этих стенах бывшего Лианозовского театра впервые расцвел ослепительный праздник коровинских красок - Частная опера играла здесь свои первые сезоны с января 1885 до весны 1887 года.
Событием была «Русалка» - первый опыт нового театра, но событием - и каким стала и «Аида». Не только на оперу - специально на декорации москвичи ходили смотреть помногу раз. «Огромные, вышиной во всю сцену, серые вытесанные из камня фигуры египетских богов и на их фоне изящная фигурка Амнерис и сейчас стоят у меня перед глазами, а тому уже прошло шестьдесят лет»,- будет вспоминать один из зрителей постановки.
Следующая страница...
|
