Федор Шаляпин и Конст.Коровин в мастерской художника. Париж, 1930

А Шаляпин все у него расспрашивал про старинные песни. Никон Осипович ему напевал:

Дедушка, девицы
Раз мне говорили,
Нет ли небылицы
Иль старинной были.

Разные песни вспоминал Никон Осипович.

Едут с товарами
В путь из Касимова
Муромским лесом купцы...

И «Лучину» выучил петь Шаляпина Никон Осипович.
Мы сидели с Серовым и писали вечер и мельницу красками на холсте. А Никон Осипович с Шаляпиным сидели за столом у палатки, пили водку и пели «Лучинушку». Кругом стояли помольцы...
Никон Осипович пел с Шаляпиным «Лучину», и оба плакали. Кстати, плакали и помольцы.
- Вот бы царь-то послухал, - сказал Никон Осипович, - «Лучина» - то за душу берет. То, может, поплакал бы. Узнал бы жисть крестьянскую.
Я смотрю - здорово они выпили: четверть-то водки пустая стоит. Никон Осипович сказал мне потом:
- А здоров петь-то Шаляпин. Эх, и парень золотой. До чего - он при деле, что ль, каком?
- Нет, певчий, - ответил я.
- Вона что, да.... То-то он втору-то ловко держит. Он, поди, при приходе каком в Москве.
- Нет, в театре поет.
- Ишь ты, в театре. Жалованье, поди, получает?
- Еще бы. Споет песню - сто целковых.
- Да полно врать-то. Этакие деньги за песни.
Шаляпин просил меня не говорить, что он солист его величества, а то из деревень сбегутся смотреть на него, жить не дадут...

Коровин и Шаляпин. Фабрикант

В это лето Шаляпин долго гостил у меня. Он затеял строить дом поблизости и купил у крестьянина Глушкова восемьдесят десятин лесу. Проект дачи он попросил сделать меня. Архитектором пригласил Мазырина.
Осматривая свои владения, он увидел по берегам речки Нерли забавные постройки, вроде больших сараев, где к осени ходила по кругам лощадь и большим колесом разминала картофель, - маленькие фабрики крестьян. Процеживая размытый картофель, они делали мукух которая шла на крахмал. А назывался этот продукт что-то вроде «леком дикстрин». Я, в сущности, и сейчас не знаю, что это такое.
Шаляпин познакомился с крестьянами-фабрикантами. Один из них, Василий Макаров, был столь же высокого роста, как и Шаляпин, - мы прозвали его Руслан. А другой, Глушков, - маленького роста, сердитый и вдумчивый. К моему ремеслу художника они относились с явным неодобрением. И однажды Василий Макаров спросил меня: - И чего это вы делаете - понять невозможно. Вот Левантин Ликсан-дрович Серов лошадь опоенную, которую живодеру продали, в телегу велел запречь и у леса ее кажинный день списывает. И вот старается. Чего это? Я ему говорю: «Левантин Ликсандрыч, скажи, пожалуйста, чего ты эту клячу - ногую списываешь. Ты бы посмотрел жеребца-то глушковского, вороно-о двухлетний. Вот жеребец - чисто зверь, красота конь! Его бы списывал. А ты что? Кому такая картина нужна? Глядеть зазорно. Где такого дурака найдешь, чтобы такую картину купил». А он говорит: «Нет, эта лошадь опоенная мне больше вашего жеребца вороного нравится». Вот ты и возьми. Чего у его в голове - понять нельзя. Вот Шаляпин - мы ему пассказываем, а он тоже смеется, говорит: «Они без понятиев». А он, видно, парень башковатый. Все у нас выпытывает - почем крахмал, леком пикстрин... Намекает, как бы ему фабрику здесь поставить. Значит, у него капитал есть, ежели его на фабриканта заворачивает. Видать, что не зря лясы точит. Тоже, знать, пустяки бросать хочет. Ну чего тут песенником в киатре горло драть? Знать, надоело. Тоже говорим ему: «Ежели на положение фабриканта встанете, то петь тебе бросать надо, а то всурьез никто тебя не возьмет. Настоящие люди дела с тобой делать не станут... нипочем...»
Вскоре мы с Серовым заметили, что Шаляпин все чаще с Глушковым и Василием Макаровым беседует. И все - по секрету от нас. Вечерами у них время проводит.
Я спросил его однажды:
- Что, Федя, ты кажется здесь фабрику строить хочешь? Шаляпин деловито посмотрел на меня.
- Видишь ли, Константин. У меня есть деньги, и я думаю: почему, скажи пожалуйста, вот хотя бы Морозов или Бахрушин - они деньги не держат в банке из четырех процентов, а строят фабрики? Они не поют, а наживают миллионы. А я все пой и пой. Почему же я не могу быть фабрикантом? Что же, я глупее их? Вот и я хочу построить фабрику.
- С трубой? - спросил я.
- Что это значит-«с трубой»? Вероятно, с трубой.
- Так ты здесь воздух испортишь. Дым из трубы пойдет. Я терпеть не могу фабрик. Я тебе ее сожгу, если построишь. - Вот, нельзя говорить с тобой серьезно. Все у тебя ерунда в голове.