Федор Шаляпин и Конст.Коровин в мастерской художника. Париж, 1930

Однажды архитектор Василий Сергеевич Кузнецов, засидевшись поздно у меня и боясь возвращаться домой - на улицах грабили, - остался ночевать.
Ночью, в четыре часа, раздался звонок. Кузнецов, одетый в егерскую фуфайку и кальсоны, отворил дверь.
Ввалилась толпа матросов с винтовками. Один из них спросил:
- Золото у вас есть, товарищ?
- Золото, - рассмеялся Кузнецов, - золото есть... в нужнике. Я тоже вышел к матросам. Один из них сказал:
- У вас, говорят, товарищ Коровин, Шаляпин был. Мы его петь к нам хотели позвать... Вот, видать, что вы нас не боитесь. А то, куда ни придем, все с катушек падают, особливо барыни:
- Бзура, - обратился он к другому матросу, - съезди, подбодри-ка белужки с хренком, да балычка захвати, да «Смирновки» не забудь. Угостим товарища Коровина.
Он пристально посмотрел на Кузнецова и, обернувшись ко мне, сказал:
- Да ты врешь... Ведь это Шаляпин...
Кузнецов, который был огромного роста, от души смеялся. Матросы смеялись тоже:
- Вот это товарищи, это народ. Артисты потому. Потом пустились в пляс, припевая:

Чики, чики,
Щикатурщики...

Вдруг - переполох.
- Едем, - вскричал вбежавший матрос. - Едем скорей, Петровский дворец грабят.
- Ах, сволочи! Прощай...
На ходу один приостановился перед Кузнецовым и пригрозил кулаком:
- А врешь, ты - Шаляпин! Погоди, попадешься на узкой дорожке. Царю пел, а матросам не хочешь!.. - и побежал вслед за остальными.

Месяца через два после отъезда Шаляпина ко мне пришел какой-то красивый человек с наганом за поясом и, затворив двери, тихо сказал:
- Я вас знаю, а вы меня не знаете. И не надо. Поезжайте за границу, и скорей. А то не выпустят. Послезавтра выезжайте. Я вас в вагоне увижу.
Я поехал к Малиновской, которая управляла государственными театрами. Она мне сказала:
- Поезжайте. Вам давно советовал Луначарский уехать.
На Виндавском вокзале меня, сына и жену посадили в вагон с иностранцами. Проехав несколько станций, я увидал того человека, который у меня был утром. Он не показал вида, что меня знает.
Наступила ночь. Мой неизвестный благодетель подошел ко мне и, наклонившись, тихо сказал:
- Какие у вас бумаги?
Я отдал ему бумаги, которые у меня были.
- Не выходите никуда из вагона.
Недалеко от границы он позвал кондуктора, и тот взял наши чемоданы. Поезд шел медленно, и я заснул. Когда я проснулся, чемоданы были снова на месте. Поезд подходил к Риге.
Я вышел на вокзал. Было раннее утро. Ноябрь. Я был в валенках. Носильщик проводил нас пешком до гостиницы.
Своего благожелателя я больше никогда не видал. А бумаги, взятые им у меня, нашел в Берлине, разбирая чемодан, под вещами, на дне.

Коровин и Шаляпин. Первая встреча в Париже

Мой сын простудился и заболел сильным плевритом. Я писал небольшие эскизы для балета и театральных постановок. Их у меня быстро приобретали. Как-то утром я получил письмо от Шаляпина следующего содержания:

Париж, 1923, сентябрь
Костя! Дорогой Костя!
Как ты меня обрадовал, мой дорогой друг, твоим письмишком. Тоже, братик, скитаюсь. Одинок ведь! Даже в 35-этажном американском Hotel'e, набитом телами, - одинок.
Как бы хотел тебя повидать, подурачиться, спеть тебе что-нибудь отвратительное и отвратительным голосом (в интонации). Знаю и вижу, как бы это тебя раздражило! А я бы хохотал и радовался - идиот!.. Ведь я бываю иногда несносный идиот - не правда ли?
Оно, конечно, хорошо - есть и фунты, и доллары, и франки, а нет моей дорогой России и моих несравненных друзей. Эх-ма! Сейчас опять еду на «золотые прииски», в Амер., а... толку-то!
А ты? Что же ты сидишь в Германии? Нужно ехать в Париж! Нью-Йорк! Лондон! Эй, встряхнись! Целую тебя, друже, и люблю.
Как всегда, твой Федор Шаляпин.

Я не мог поехать в Париж, так как сын был сильно болен. Приехав в Гейдельберг, остановился в гостинице в лесу, неподалеку от Брокена. А вечером, идя по коридору гостиницы, увидел перед собой Горького. Он тотчас же попросил меня зайти к нему.
- Вот, пишу здесь воспоминания, - сказал он, - хотел бы их вам прочитать.
Я пришел вечером к Горькому. С ним был сын его Максим, жена сына и его секретарь. Горький читал свой рассказ «Мыловар», потом «Человек с пауком» и еще «Отшельник». Горький был в халате с тюбетейкой на голове.
- А где Федор? - спросил он.
- В Париже. Я получил от него письмо.