Федор Шаляпин и Конст.Коровин в мастерской художника. Париж, 1930

Сидим мы с Серовым недалеко от дома и пишем с натуры красками. В калитку идут Шаляпин, Василий Макаров и около вприпрыжку еле поспевает маленького роста Глушков. Идут, одетые в поддевки, и серьезно о чем-то совещаются...
Когда Шаляпин поравнялся с нами, мы оба почтительно встали и, сняв Щапки, поклонились, как бы хозяину.
Шаляпин презрительно обронил в нашу сторону:
- Просмеетесь.
И сердито посмотрел на нас...

Шаляпин сердился, когда мы при нем заговаривали о фабрике.
Глупо! Леком дикстрин дает сорок процентов на капитал. Понимает. А что вам скажет Горький, когда вы фабрику построете и начнете ^ оочих эксплуатировать? - спросил однажды Серов.
- Позвольте, я не капиталист, у меня деньги трудовые. Я пою. Это мои деньги.
- Они не посмотрят, - сказал я. - Придешь на фабрику, а там бунт. Что тогда?
- Я же сначала сделаю небольшую фабрику. Почему же бунт? Я же буду платить. И потом я сам управлять не буду. Возьму Василия Макарова. Крахмал ведь необходим. Рубашки же все крахмалят в городах. Ведь это сколько же нужно крахмалу!.. В сущности, что я вам объясняю? Ведь вы же в этом ничего не понимаете.
- Это верно, - сказал Серов.
И почти все время, пока Шаляпин гостил у меня, у него в голове сидел «леком дикстрин».
Кончилась эта затея вдруг.
Однажды, в прекрасный июльский день, на широком озере Вашутина, когда мы ловили на удочки больших щук и у костра ели уху из котелка, Василий Княжев сказал:
- Эх. Федор Иванович, когда вы фабрику-то построете, веселье это самое у вас пройдет. Вот как вас обделают, за милую душу. До нитки разденут. Плутни много.
И странно, этот простой совет рыболова и бродяги так подействовал на Шаляпина, что с тех пор он больше не говорил о фабрике и забыл о «леком дикстрине».

Коровин и Шаляпин на охоте

К вечеру мы пришли к краю озера, где были болота, - Герасим сказал, что здесь будет перелет уток.
Место поросло кустами ивняка, осокой. Небольшие плёсы. Герасим шепнул мне:
- Шаляпина надо подале поставить. Горяч больно, не подстрелил бы. Не приведи бог. Я с ним нипочем на охоту не пойду. Очинно опасно.
Вечерело. Потухла дальняя заря. Вдали с озера показалась стая уток. Летели высоко, в стороне от нас.
Вдруг раздались выстрелы: один, другой...
- Ишь что делает, - сказал стоявший рядом со мной Герасим. - Где же они от него летят! Более двухсот шагов, а он лупит! Горяч.
Утки стаями летели от озера через болото над нами, но все - вне выстрелов.
А Шаляпин беспрерывно стрелял - по всему болоту расстилался синий дым.
В быстром полете показались чирки.
- Берегись! - крикнул вдруг Герасим.
Я выстрелил вдогонку чиркам. Выстрелил и Герасим. Видно было, как чирок упал.
Низко над нами пролетели кряковые утки. Герасим выстрелил дублетом, и утка упала. Был самый перелет.
Пальба шла, как на войне...
Когда стемнело, Герасим, вставив в рот пальцы, громко свистнул. Мы собрались.
- Ну, ружьецо ваше, - сказал мне Шаляпин, - ни к черту не годится.
- То есть как же это? Это ружье Берде. Лучше нет.
- Им же стрелять надо только в упор. Погодите, вот когда я здесь построюсь, вы увидите, какое у меня ружьецо будет!
- Дайте-ка я понесу Федору Иванычу ружье, - лукаво сказал Герасим. И взяв ружье у Шаляпина, его разрядил. - Горяч очень!
Убитых кряковых уток и чирка мы на берегу озера распотрошили, посыпали внутрь соли, перцу и зарыли неглубоко в песок.
Василий Княжев и Герасим нарубили сушняка по соседству в мелколесье и развели на этом месте большой костер. Была тихая светлая ночь. Дым и искры от костра неслись ввысь.
- А неплохо ты живешь, Константин, я бы всю жизнь так жил.
- Да, Константин понимает, - сказал Серов. Разгребая колом костер, Герасим вытащил уток и на салфетке снял с них перья, которые отвалились сами собой. Из фляжки налили по стакану коньяку. Герасим сказал:
- Федор Иванович, попробуйте жаркое наше охотницкое. И протянул ему за лапу чирка. Шаляпин, выпив коньяк, стал есть чирка.
- Замечательно!
- Чирок - первая утка, - сказал Герасим. - Скусна-а!.. В котелке сварился чай. Ели просфоры ростовские. А Василий Княжев расставлял донные удочки, насаживая на крючки мелкую рыбешку. Короткие удилища он вставлял в песок и далеко закидывал лески с наживкой. Сверху удилища на леске висели бубенчики.
- Надо расставлять палатку, - сказал я.
- Слышишь, звонит? - вскинулся Шаляпин и побежал к берегу.
- Подсачок! - закричал он с реки. Большая рыба кружила у берега. Василий подхватил ее подсачком и Зыкину л на берег.
- Шелеспер.
- Ну и рыбина, это что же такое. Спасибо, Константин. Я далее никогда ie слыхал, чтобы ночью ловили рыбу.