Федор Шаляпин и Конст.Коровин в мастерской художника. Париж, 1930

Шаляпин был ко всем и ко всему придирчив.
Однажды, на генеральной репетиции «Хованщины» Мусоргского, которую он режиссировал, Шаляпин, выйдя в сцене «Стрелецкое гнездо», сказал:
- Где Коровин?
Театр был полон посторонних:-родственников и знакомых артистов. Я вышел из средних рядов партера и подошел к оркестру. Обратившись ко мне, Шаляпин сказал:
- Константин Алексеевич. Я понимаю, что вы не читали историю Петра, но вы должны были прочесть хотя бы либретто. Что же вы сделали день, когда на сцене должна быть ночь? Тут же говорится: «Спит стрелецкое гнездо».
- Федор Иванович, - ответил я, - конечно, я не могу похвастаться столь глубоким знанием истории Петра, как вы, но все же должен вам сказать, что это день, и не иначе. Хотя и «спит стрелецкое гнездо». И это ясно должен знать тот, кто знает «Хованщину».
В это время из-за кулис выбежал режиссер Мельников. В руках у него был клавир. Он показал его Шаляпину и сказал:
- Здесь написано: «Полдень». Шаляпин никогда не мог забыть мне этого.

Коровин и Шаляпин. Камень

На сцене стоял камень, вечный камень. Он был сделан вроде как изголовье. Этот камень ставили во всех операх. На нем сидели, пели дуэты, на камне лежала Тамара, в «Русалке» - Наташа, и в «Борисе Годунове ставили камень.

Как-то раз Шаляпин пришел ко мне и, смеясь, сказал: - Слушай, да ведь это черт знает что - режиссеры наши все ставят этот камень на сцену. Давай после спектакля этот камень вытащим вон. Ты позовешь ломового, мы его увезем на Москва-реку и бросим с моста.
Но камень утащить Шаляпину режиссеры не дали.
- Не один, - говорили, - Федор Иванович, вы поете, камень необходим для других...
Трезвинский даже сказал ему:
- Вы, декаденты!..

Коровин и Шаляпин. Антрепренерша из Баку

Шаляпин любил ссориться, издеваться над людьми, завидовал богатству - страсти стихийно владели его послушной душой. Он часто мне говорил, что в молодости своей никогда не испытал доброго к себе внимания, - его всегда ругали, понукали.
- Трудно давался мне пятачок. Волга, бродяжные ночлеги, трактирщики, крючники, работа у пароходных пристаней, голодная жизнь... Я получаю теперь очень много денег, но, когда у меня хотят взять рубль или двугривенный, - мне жалко. Это какие-то мои деньги. Я ведь в них, в грошах, прожил свою юность. Помню, как одна антрепренерша в Баку не хотела мне заплатить - я был еще на выходах, - и я поругался с ней. Она кричала: «В шею! Гоните эту сволочь! Чтоб духу его здесь не было!» На меня бросились ее служащие, прихвостни. Вышла драка. Меня здорово помяли. И я ушел пешком в Тифлис. А через десять лет мне сказали, что какая-то пожилая женщина хочет меня видеть: «Скажите ему, что он у меня пел в Баку и что я хочу его повидать». Я вспомнил ее и крикнул:
- Гоните в шею эту сволочь! И ее выгнали из передней.
- Ты мог бы поступить и по-другому, - сказал я.
- Брось, я не люблю прощать. Пускай и она знает. Так лучше. А то бы считала меня дураком. Ты не знаешь, что такое антрепренер. А ты думаешь, даже Мамонтов или Дягилев, если бы я дался, не стали бы меня эксплуатировать? Брось, я, брат, знаю. Понял...

Коровин и Шаляпин. Деньги

Сколько ни вспоминаю Федора Шаляпина в его прежней жизни, когда он часто гащивал у меня в деревне и в Крыму, в городке Гурзуфе, не проходило дня, чтобы не было какой-либо вспышки. В особенности, когда вопрос касался искусства и денег.
Когда кто-нибудь упомянет о каком-нибудь артисте, Шаляпин сначала молча слушает, а потом его вдруг прорвет:
- Вот вы говорите «хороший голос», но он же идиот, он же не понимает, что он поет. И даже объяснить не может, кого изображает.
И начинается... Из-за денег та же история. С шоферами, с извозчиками, в ресторане... Ему всегда казалось, что с него берут лишнее.
В магазине Шанкс на Кузнецком мосту он увидал как-то в окне палку. Палка понравилась. Шаляпин зашел в магазин. Приказчик, узнав его, с поклоном подал ему палку. Шаляпин долго ее примерял, осматривал, ходил по магазину.
- А ручка эта металлическая?
- Серебряная.
- Что же стоит эта палка?
- Пятьдесят рублей. Что же это для вас-то, Федор Иванович, пятьдесят рублей, - имел неосторожность сказать приказчик.
- То есть, что это значит - для вас? Что я на улице, что ли, деньги нахожу?..
И пошло... Собрались приказчики, пришел заведующий.
- Как он смеет мне говорить «для вас»...
И Шаляпин в гневе ушел из магазина, не купив палку... В ресторане, потребовав счет, Шаляпин тщательно его проверял, потом подписывал и говорил:
- Пришлите домой.
Помню, мы с Серовым однажды сыграли с ним шутку.