Федор Шаляпин и Конст.Коровин в мастерской художника. Париж, 1930

- Вот приехали - отлично. А я только что говорил с Москвой по телефону, чтоб вы ехали. Вам надо оставаться в Петербурге.
Шаляпин стал рассказывать Теляковскому об анонимных письмах, угрозах.
- Я тоже получаю много анонимных писем. Ведь вы, Федор Иванович, - человек выдающийся. Что же делать? В Петербурге будет вам спокойнее. Я уж составил репертуар. Вы поете Гремина в «Онегине», Варяжского гостя в «Садко», «Фауста», Фарлафа в «Руслане». Покуда никаких царей не поете. «Дубинушку» пока петь тоже подождите.
- Я остановлюсь в номерах Мухина, - сказал Шаляпин.
- Да зачем? У Константина Алексеича наверху большая квартира.
- Отлично, - согласился Шаляпин.
Я ждал Шаляпина до вечера, но он как ушел с утра, так и не возвращался.
Когда стемнело, я ушел работать в мастерскую и вернулся к себе поздно ночью. В моей комнате на постели сладко спал Шаляпин. Я лег в соседней комнате. Утром Шаляпин продолжал спать.
Я ушел и вернулся в четыре часа дня - Шаляпин все спал. Спал до вечера.
Вечером мы пошли к Лейнеру.
- Знаешь ли, - рассказывал Шаляпин, - куда ни попадешь - просто разливанное море. Пьют. Встретил, помнишь, того ювелира - уйти нельзя, не пускает; все объяснял, как он после скандала в клинике лежал. Я ведь руку ему вывихнул. Оказался хороший парень: «Нет, уж теперь я тебя не отпущу, убийцу моего». Напились.
После обеда мы поехали в Мариинский театр и со сцены прошли в ложу к Теляковскому. Шел балет. Шаляпин сказал Теляковскому, что хотел бы поехать за границу.
- А что нее, поезжайте, - одобрил Теляковский. - В Москву ехать не стоит, там беспокойно.
- А мне надо ехать, - сказал я.
- Зачем? Поезжайте в Париж. Кстати, соберете там материалы для «Спящей красавицы»...
Я послушался совета, Шаляпин остался в России.

Коровин и Шаляпин. Слава

Будучи в Париже, я как-то встретил чиновника посольства Никифорова. Он сказал мне: «В Москве-то нехорошо, а ваш приятель Шаляпин - революционер, погиб на баррикадах», - и показал какую-то иллюстрацию, на которой были изображены Горький, Шаляпин, Телешов и еще кто-то как главные революционеры. Я подумал: «Что за странность. Неужели и Телешов? Женился на богатейшей женщине. А Шаляпин? Неужели и он революционер - так любит копить деньги. Горький - тот, по крайней мере, всегда был в оппозиции ко всякой власти. И неужели Шаляпин погиб на баррикадах?» Что-то не верилось...

Я вернулся в Москву вскоре после восстания. Я жил в Каретном ряду, во втором этаже. Поднявшись к себе, увидел свою квартиру в разрушении. Окна выбиты. Стены кабинета разбиты артиллерийскими снарядами. Стол и мебель засыпаны штукатуркой. Ящики из стола выворочены, бумаги на полу. Соседняя квартира Тесленко была тоже разрушена.
Вскоре в кухонную дверь вошла остававшаяся при квартире горничная. На цепочке она держала мою собаку Феба - он обрадовался мне, урчал носом и как бы хотел что-то сказать.
- Вот, барин, - сказала горничная, - дело-то какое вышло. Окна велели ведь завешивать - по всей Москве стрел шел. Я подошла к окну - рыбкам в аквариуме воду менять, - а оттелева вон, со двора жандармского управления, как ахнут в соседнюю квартиру! Я взяла Феба да и убежала к родным... А когда прошло это самое, опять переехала на кухню. А то убили бы здесь Шаляпина не было в Москве, ни на каких баррикадах он не сражался...

Вскоре приехал из Петербурга и Шаляпин. Помню его выступление в Большом театре в опере «Жизнь за царя».
После окончания спектакля он долго сидел в уборной и говорил встревоженно:
- Надо подождать. Пойдем через ход со сцены. Не люблю встречаться после спектакля с почитателями. Выйдешь на улицу - аплодисменты, студенты, курсистки...
И он был прав. Мы вышли на улицу со сцены проходом, где выходили рабочие и хористы, И все же, когда мы подходили к карете, несмотря на густой снег, слепивший глаза, толпа каких-то людей бросилась к нам. Кто-то крикнул:
- Шаляпина качать!
Двое, подбежав, схватили Шаляпина - один поперек, другой за ноги. Шаляпин увернулся, сгреб какого-то подбежавшего к нему парня и, подняв его кверху, бросил в толпу. Парень крякнул, ударившись о мостовую. Толпа растерялась. Шаляпин и я быстро сели в карету и уехали.
- Что? Говорил я тебе, видишь!
Дома мы увидели, что кисть правой руки Шаляпина распухла. На утро он не мог двинуть пальцами.
Я был поражен силой Шаляпина - с какой легкостью он поднял над собой и бросил человека в толпу.
Шаляпин уже совсем перестал посещать рестораны. И когда надо было куда-нибудь ехать, всегда задумывался.
- Нельзя мне нигде бывать. Я стараюсь себя сдерживать, но иногда - не могу. То мне предлагают выпить, то ехать еще куда-то ужинать, и когда я отказываюсь, то вижу злые глаза. «Господин Шаляпин, не желаете вступить со мной в знакомство? Презираете? Я тоже пою...» и прочее. Ну как ты будешь тут? Одолевают. Ведь он не то что любит меня. Нет. Он себя показывает. Он не прощает мне, что я пою, что я на сцене имею успех. Он хочет владеть мной, проводить со мной время. И как иногда хочется дать в морду этакому господину!.. Отчего я не встречал этого за границей? Никогда не встречал...