Биография
Жизнь
мастера

Галерея
Картины
художника

Воспоминания
Отзывы и очерки
о художнике

Рассказы
Рассказы
К.Коровина

Поездки
Где он
был

О Шаляпине
К.А.Коровин и
Ф.И.Шаляпин

Фотографии
Прижизненные
фотографии


Рассказы Константина Коровина. Литературные опыты великого художника

  
   

Рассказы художника:

Ранние годы - Первая любовь - 2 - В Училище - Случай с Аполлоном - 2 - Меценат - Молодость - 2 - Смерть отца - 2 - Мои ранние годы - Татьяна Московская - 2 - Фонарь - 2 - Воспоминания детства - Этот самый Пушкин - 2 - Человечек за забором - 2 - Недоразумение - В старой Москве. Трагик - Московская канитель - 2 - Племянница - Московские чудаки - 2 - Профессор Захарьин - Магистр Лазарев - 2 - М.А.Морозов - Мажордом - Лоботрясы - 2 - Утопленник - 2 - В деревенской глуши - Толстовцы - Семен-каторжник - 2 - Колька - Дурак - 2 - Дом честной - В деревне - 2 - О животных. Собаки и барсук - Тайна - 2 - Звери - Мой Феб - 2 - Белка - 2 - На охоте. Компас - Человек со змеёй - 2 - Вечер весны - Васина супруга - 2 - Ночь - 2 - Мороз - Ночь и день - 2 - Своё - 2 -

   

   

Коровин
Конст.Коровин, 1930-е

   

  

Распустилась сирень. У подъезда нашего крыльца стояли ломовые, вытаскивали мебель, матрасы, стулья, и я узнал, что это переезд на дачу.
Я ехал с отцом отдельно в пролетке на извозчике. Брат Сережа с матерью. В руках у меня была наша собачка Мулька. Это была маленькая черненькая собачка, которая страшно беспокоилась - куда-то ее увозят. Но когда мы приехали в лес от Крестовской заставы, то отец остановился, я пустил Мульку, и мы пошли пешком. До чего было прекрасно. Дорожки, зеленая трава, распустившиеся березки. Замечательно. И я совершенно был поражен, когда подошли к мосту, и я с него увидел речку, бегущую воду, зеленые луга и у столбов моста стайку маленьких белых рыбок.
Боже, до чего хорошо! До чего хороша эта деревянная дача с террасой, синие старые бревна. Ломовые стаскивают с воза мебель, ставят стол. А уж на стол принесли молоко, мать поставила стаканы, плюшки, пеклеванный хлеб.
Я взял стакан молока, хлеб и вышел, Передо мной лужок, я ем хлеб, пью молоко и иду по этому лугу... Вот речка. Она извивается - ольховые кусты низко нависли над самой водой, зеленые, яркие, и отражаются в воде. Какая радость!.. Я никогда и не видал раньше такой речки. И так недалеко от Москвы.
Утром проснулся, бревна, маленькая комната, в окно блестит солнце и зеленый, зеленый сад... А кругом какие места! Кривая сосна на лугу, старая, гнилая, а за ней голубая даль. Вот там, должно быть, думаю я, там и есть мыс Доброй Надежды. Я непременно поеду туда.
- Ты не ходи далеко, - говорит мне мать, - а то заблудишься. Но все же я пошел.
У самой сосны, старой, уже засохшей, такой чистый лужок, сухая земля. Я лег у сосны и подумал: а Тата осталась там, в Москве... Отчего она не приехала сюда, я бы с ней пошел туда, где эта даль, мыс Доброй Надежды... Она все видит тот же двор, мостовую. Разве это можно сравнить - Москву. Там скучно. Бедная Тата... Я напишу ей письмо, напишу: «Попросите маму, чтоб она вас отпустила к нам. Я не буду вас целовать - никогда. Но только приезжайте, пожалуйста, с мамой. Я люблю вас, Тата».
Я встал и пошел. Все иду, какие-то пашни, опять луг, а там внизу, куда я спускаюсь, в кустах вижу, как идет маленький ручей. Я подошел к нему. Видно все: дно и цветные камешки, трава, осыпанный бугор. Такой узенький ручей, что, если разбежаться, можно перепрыгнуть. Я снял сапоги и перешел его вброд. Вода холодная, но так приятно ногам в воде.
Я остановился в воде и вдруг увидел, как к ногам моим стайкой подошли по дну серые рыбки - пескари.
Возвратясь домой, я просил отца купить мне удочку. Отец обещал.

Я послал письмо. Прошло несколько дней - и вдруг, только что сойдя с террасы, я увидел, как через мост по речке едет пролетка, в ней сидит отец и Тата с матерью... Я так обрадовался, что побежал навстречу через луг и кричал:
- Тата! Тата!
Я показал Тате сухую сосну и повел ее в голубую даль, к мысу Доброй Надежды. Она собирала цветы - большой букет - и подносила их к своему лицу.
- Костю, какие чудные цветы! Я их нарву побольше, привезу домой, поставлю в банку и буду думать о вас... А вы?
А я говорю:
- Я не знаю... Тата, а ведь усы у меня не скоро вырастут, как вы думаете?
- Это ничего. Но вырастут непременно, Костю.
Когда со мной бывала Тата, на даче, в Медведкове, мы вместе ходили много и бегали по лугу босиком, по воде ручья, на песочке. Сидя за столом на даче, ели сухари, пили молоко.
Все время было особенное чувство красоты и радости. Все кругом преображало волшебное очарование. Веселье и радость.
Когда уезжала Тата, пропадало дорогое, бесценное, родное...
Я получил письмо: Тата прощалась со мной. Она уезжала с матерью далеко и надолго, в Саратовскую губернию к родным. Загрустил я и опечалился.
А осенью отец, мать и я переехали из Москвы в Мытищи: отец получил какую-то службу поблизости от Мытищ.
Новая жизнь в деревне, дружба с товарищами, крестьянскими мальчиками, охота, школа захватили меня. Я реже и реже стал вспоминать Тату.

Прошло много лет. Как-то летом, идя из мастерской Малого театра и проходя в ворота на Красную площадь, я вошел в часовню Иверской божьей матери, залитую огнями свечей.
Сбоку от меня стояла довольно высокая женщина. Я взглянул на нее и узнал: Тата! Женщина опустилась на колени и, встав, повернулась и пошла из часовни. Я пошел за ней и на ступенях лестницы, выходя из часовни сказал:
- Тата!.. Она остановилась и остро смотрела на меня.
- Костю! - вскрикнула она. - Костю, я не узнала вас!..
Она взяла меня под руку и пошла из часовни. Идя со мной по тротуару, говорила, все так же остро смотря мне в глаза:
- Вы, Костю, теперь знаменитый художник. Так давно не видела вас. Про вас пишут газеты, вы уж теперь, наверное, не такой, наверное загордились, зазнались, ухаживаете в театре за актрисами. Да, да. Наверно?
Я смотрел на нее.
- А я вышла замуж. Мой муж служит в городском ломбарде, и я там тоже служу. Он старше меня, но он очень хороший человек. А вы, Костю сколько получаете жалованья?
Я как-то промолчал и спросил:
- Тата, помните луг в Медведкове, старую сосну, ручей. Я не раз был там и видел этот луг в цветах, и вас - улетевшее, светлое видение: призрак любви моей...
- Вы всегда и раньше были такой - странный...
- Какой? - спросил я.
- Костю! Вы всегда можете бывать в театре?
- Могу, - ответил я, - но не бываю.
- Как странно... А вы можете достать абонемент, амфитеатр партера третий ряд? Вы, наверное, можете достать контрамарки - да? А вы знаете, мама ведь умерла моя, вот уж скоро год. У подъезда, на Балчуге, где была моя мастерская, я остановился.
- Тата... Я достану вам абонемент. Дайте ваш адрес. Я непременно пришлю вам билеты в театр...
И простился с Татой...
Мастерская моя показалась мне мрачной и ненужной. И я вновь вышел на улицу. Крикнул проезжавшему извозчику - и поехал в Медведково.
В Медведкове у ручья была лесная тишина. Лето, жаркий день... Стоя в ручье босиком, я смотрел на воду... Тихо журчал ручей - и светлое журчание его напоминало мне о прошедшем прекрасном, о мысе Доброй Надежды...

Продолжение »»»



   » 

  "О Коровине не раз уже высказывалось мнение, будто бы живопись его - подражание новейшим французским импрессионистам, но если мы внимательнее посмотрим на те стороны, где он выразил свои индивидуальные особенности, то увидим, что сближение это несколько поверхностно. Колорит, гармония тонов, именно те стороны, которые господин Коровин берет за основу своих произведений, весьма резко отличаются от современного французского импрессионизма. Этот последний характеризуется светом и довольно яркой гаммой красок. Живопись же господина Коровина отличается темной, едва окрашенной гаммой, которая составляет его исключительную особенность." (Н.Досекин, художник)


Художник Константин Алексеевич Коровин. Картины, биография, книги, живопись, фотографии


Rambler's Top100