Конст.Коровин, 1930-е

Мы расположились за чаем. Пасха, кулич, ветчина. Моя собака пойнтер Поль трон - ласковая - тоже была рада гостям. Она положила одному лапы на колени. Тот оттолкнул Польтрона и сказал, отряхивая колени:
- А вы его плохо учите арапником...
- Я не могу бить собаку.
Оба гостя с удивлением посмотрели на меня, даже весело засмеялись.
- Вы никогда не били собаку? - спросил гость-блондин. - Это странно...
- По-моему, собаку бить нельзя, - ответил я.
- Почему?
- Потому что собака самое тактичное и верное, благороднейшее существо на земле.
- Да-а? Вот как! Ну, я без арапника на охоту не иду... Ваш пес, наверно, гоняет, как хочет, за ним и не уследишь. Он кладет лапы и портит брюки...
- Петя у меня, - сказала жена, - так любит платье, что однажды, когда разорвал брюки на лестнице, даже заплакал...
- Ну, знаете ли, - сказал гость-брюнет, смеясь. - Для чего же существуют плетки, арапники? Для собак яке...
- Да, - соглашаюсь я, - это верно. - А сам думаю: «Какие они другие люди».
К вечеру мы собрались на тягу, и когда солнце опускалось над лесом, мы шли краем мохового болота около опушки леса, который поднимался на холме, где была, по вырубке, заросль мелколесья. Кой-где высоко поднимались отдельные тонкие ели; на их верхушках сидели кукушки и куковали, перекликаясь. Далеко расстилалось мелколесье.
- А сегодня другое настроение, - сказала моя гостья. - Какие отрадные дали.
- Раздольные места, - отвечаю я. И говорю гостям:
- Вот здесь надо стать на тягу. Внизу ручей и ольховый лес; тут будут тянуть вальдшнепы. А я пойду туда, немного низке к краю.
- Я пойду с вами, - сказала моя гостья. - Как хорошо здесь. Какой мягкий мох. Садитесь.
Она села на землю. Я сел рядом с ней. Польтрон подошел ко мне близко и смотрел пристально на меня желтыми глазами.
- Зачем вы взяли собаку? - сказала гостья.
- Как же? - ответил я. - Он нее, Польтрон, охотник. Убьешь вальдшнепа, не найдешь без него.
Она сидит на мху прямо и неподвижно смотрит на меня.
- Вы таинственный человек.
Слышу: кра... кра... ци...ци - тянет вальдшнеп.
Вскочив, я выстрелил. Вальдшнеп упал прямо к ногам моей гостьи. Она вскрикнула.
Вдруг внизу, в лесу, раздался невероятный, чудовищный крик...
- Что это, медведь?.. - вскрикивает она и в ужасе хватает меня за руку.
- Не знаю, - говорю я, - не знаю... Что-то странное... Слышу - к нам бегут мои гости.
- Что это такое? - напуганно говорят они. - Смотрите, собака не лает... Возвратясь домой, мои знакомые долго говорили потом о страшном и непонятном зверином крике.
Да я и сам до сих пор не знаю, что это был за крик. Говорили, что это орал лось, другие, что барсук - тоже кричит весной... А охотник Герасим, крестьянин - мой приятель, хитро улыбаясь, сказал:
- Это тебя волк стращал... Не будешь больше с чужой барынькой на тягу-то ходить...

Васина супруга

Приехал ко мне в деревню приятель с женой. Пара была статная. Вася - великан, сажень в плечах, здоровенный. Она - тоже большого роста, красивая, румяная. Темные глаза, ровные жемчужные зубы и большой, какой-то положительный рот. Говорила немного нараспев и вкрадчиво. Была у нее дочь от первого брака, тоже большая и тоже положительная, хорошо училась и занималась живописью.
За обедом супруга спросила, что стоят в деревне яйца и творог. Я не знал.
- Ну вы все такой же, в облаках живете. А куры почем?
- Три рубля, - ответил я.
- Три рубля курица! Ну вот. А ты говоришь - деревня. В деревне все дороже.
- Да ведь это он нарочно, - вмешалась моя сестра, - разве это можно, чтобы три рубля? Зря болтает.
- Нет, не нарочно. Сама помню. Жили мы в Листвянах на даче, Вася курицу захотел к обеду. Я послала. Так тоже говорили - два или три рубля.
- Что же, - поинтересовался я, - купили?
- Нет... Вы подумайте. Принесла баба курицу - худющую. «Сколько?» - спрашиваю. «Два рубля». Я и говорю: «Ты в бога веруешь?» А она в ответ: «Я, - говорит, - вам не бога продаю, а курицу». Повернулась и ушла. Подумайте! Нет, жить в деревне нипочем не стану.
Обед продолжался.
Посмотрев на мужа, она опять спросила:
- Ложки серебряные?
- А что? - удивился я.
- Не стала бы держать серебряных в деревне.
- Как же не стала бы, - вмешался муж, - да ведь у нас на даче тоже серебряные?
- На даче другое, - ответила супруга не без строгости и губы сложила бантиком. - Дача все же не деревня, там почище. Здесь все глаза пялят, и прислуга тоже скажет «серебро». Не очень-то хорошо.
Подали клубнику. Супруга не унималась.
- Своя?
Она посмотрела на мужа.
- Стоит ягоды собирать! Столько хлопот! В Москве прямо с лотка, и заботы нет.
Так, в милых и положительных разговорах, прошел обед. Чай пить мы пошли ко мне в мастерскую. Там на мольбертах стояли мои недоконченные картины.
Глядя на картины, она опять спросила:
- А вот рамки, я думаю, тоже дорого стоят?