"Константин Коровин". Монография Раисы Ивановны Власовой. Коровин в живописи и театре
Таким образом в оформлении, как и в музыке, проводилось сопоставление двух национальных образов - русского и польского, строящееся, кстати, и композитором и художником без какого-либо гротеска.
И все же в передаче эпохи в декорациях 1904 года Коровин еще не всегда был достаточно убедителен. И деревня Домнино с какими-то сараями вместо изб, и лес, куда заводит поляков Сусанин, как, кстати, и некоторые пейзажи «Руслана», одинаково напоминают коровинские панно Крайнего Севера. Впоследствии художник изменил I акт, обставив домнинскую улицу рублеными деревянными домами, а слишком суровый еловый лес во второй сцене сделал смешанным, более характерным для костромского пейзажа.
Оформление Коровиным оперы «Жизнь за царя», особенно в его лучших редакциях 1908 и 1912 годов, резко отличалось от предыдущих (в частности, от скучной московской постановки 1893 года). Выделяли коровинские декорации прежде всего их художественные достоинства. Особенно хороши были пейзажные сцены. Тонкое чувство зимней природы в декорациях I акта ощущается даже в фотографическом воспроизведении. За узенькой улочкой домнинского села расстилалось огромное холодное снежное поле, на котором легко лежали изменчивые тени от облаков. Удалась Коровину и 1-я картина IV акта «У Ипатьевского монастыря, в лунную ночь». Холодный лунный свет, с трудом пробивающийся сквозь плотную стену деревьев, угрюмые камни монастырской стены, спящий зимний лес - все (шло поэтично, хотя и, быть может, чуть суховато воспроизведено на кулисах, боковике и живописном заднике. Резко отличала декорации Коровина и техника исполнения самих декораций. Они писались силами коровинской мастерской,
с участием А.Я.Головина и декоратора Малого театра В.Гейблюма, в строго реалистической манере.
На этот раз труд Коровина и его помощников встретил единодушное одобрение прессы. Новое театрально-декорационное искусство в императорских театрах с каждой новой постановкой все больше завоевывало признание. Правда, говорить об его полной победе было бы, пожалуй, преждевременно. Единодушие в оценках художественной части оперы было вызвано не только утверждением новой системы театрально-декорационного искусства, но и известной сдержанностью в манере исполнения добротно написанных декорационных холстов.
Коровин в театре. Глава вторая
С первых же лет своей работы в императорских театрах Коровин познакомился с новой для себя областью - с балетным спектаклем, и она сразу пришлась ему по душе. Балетный жанр театрального искусства более, чем какой-либо другой, основан на зрелищной стороне. В те годы художник и артист, связанные с изобразительным выражением музыки, были, в сущности, равноправны. Для буйного живописного дара Коровина балет раскрывал особенно большие возможности.
Одновременно с Коровиным в Большой театр был переведен из Мариинского театра молодой талантливый балетмейстер А.А.Горский. Так же как и Коровин в театрально-декорационной живописи, Горский сразу же начал борьбу с устаревшими канонами в балетных постановках, стремясь к драматургическому осмыслению танца, сценической правде и художественному единству спектакля. Хорошо разбираясь в живописи, Горский сразу оценил дарование Коровина и значение его реформ. Их совместная работа над балетными спектаклями скоро превратилась в творческое содружество. Оно было особенно плодотворно вследствие совпадения творческих интересов балетмейстера и художника. Подобно Коровину, Горский любил грандиозные постановки, большую постоянно меняющуюся сцену. Как и Коровин, он не признавал какой бы то ни было скучной симметрии на ней, стремился к динамике и яркой красочности спектакля. Оба подходили друг к другу даже по темпам своей работы, необычайно быстрым.
Случалось, что оба готовили по шесть-семь балетов в год.
С Горским Коровин осуществил почти все свои балетные постановки, и часто творческие удачи одного совпадали с творческими удачами другого. Таковы пленявший естественностью и богатством колорита «Дон-Кихот» (1901), веселый, остроумный, сверкавший яркостью красок «Конек-горбунок», блиставший восточной роскошью «Корсар». Публика восторженно принимала последний балет, возобновленный после почти десятилетнего перерыва. Начиная с самого первого акта - шумной пристани с величаво дремлющими фелюгами и волнующимся морем - зрительный зал был захвачен необычайно красочным зрелищем. Здесь были очень красивые и разнообразные костюмы, яркие пятна которых в постоянном движении актеров по сцене создавали все новые и новые живописные сочетания. Сцена была выдержана в, казалось бы, неожиданном, но гармоничном звучном соединении голубых и горячих красновато-рыжих цветов, среди которых временами сверкали нежные краски перламутра.
Оперный и балетный репертуар занимал в творчестве Коровина-декоратора основное место. Правда, ему неоднократно приходилось работать для драматических театров - и для Александрийского и несколько реже для Малого в Москве. Более того, исключительная чуткость Коровина к авторскому замыслу, его способность к «перевоплощению» и понимание специфики драматического театра, где приоритет всегда остается за актером, подсказывали ему верный тон оформления. Художник был почти повествователен в оформлении пьесы Островского «Волки и овцы», очень конкретен в воспроизведении типической обстановки в «Вишневом саде» Чехова. Но был ли это истинный Коровин? В музыкальном театре Коровина узнаешь сразу, спутать его с другими невозможно, так он ярок, эмоционален и своеобразен. Здесь же и в первом и во втором случае - почти ординарные работы. Вряд ли следует искать причины неудачи оформления «Вишневого сада» только лишь в поверхностной трактовке постановщика Ю.Э.Озаревского.
Социально-психологические основы пьесы Чехова были чужды Коровину. Конечно, павильонный тип в интерьерах «Вишневого сада», к которому, как и в пьесе Островского, он прибегнул, был обоснованным отклонением от обычной кулисно-арочной системы, которой он держался в музыкальном театре, ибо характер спектакля требовал особых акцентов на конкретно-жизненной, реальной сценической среде. Но вместо проникновения в замысел автора, что в музыкальном театре являлось сильной стороной Коровина, здесь, но сути дела, было то внешнее правдоподобие, против которого обычно так горячо и справедливо протестовал сам художник. Еще больше убеждаешься в этом, читая воспоминания П.П.Гнедича, одного из очевидцев работы Коровина над оформлением «Вишневого сада».
Гнедич рассказывает, что во все окна интерьера в последнем акте Коровин вставил стекла (!), а не сетки и покрыл их перед спектаклем из пульверизатора водяной пылью, чтобы передать впечатление предрассветного холода. Какой наивный для Коровина прием!
следующая страница...
|
