"Константин Коровин". Монография Раисы Ивановны Власовой. Коровин в живописи и театре

Но удача не всегда покидала художника в работе для драматических театров. Когда та или иная пьеса импонировала ему, Коровин находил верный живописный подтекст спектакля. Успех В.Э.Мейерхольда, талантливо поставившего в Александрийском театре пьесу Л.Н.Толстого «Живой труп» (1912), должен был быть по праву поделен с Коровиным. Вибрирующая в нервных мазках живопись этих незамысловатых декораций была хорошим эмоциональным фоном для насыщенной драматизмом действия пьесы.

Монография   Р.И.Власовой   Живопись - 2 - 3 - 4   5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11    12 - 13 - 14 - 15 - 16   17 - 18 - 19 - 20 - 21   22 - 23 - 24 - 25 - 26   Театр - 2 - 3 - 4 - 5 - 6   7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12   13 - 14 - 15 - 16 - 17

В первые годы своей службы в императорских театрах Коровин сам писал декорации, лишь изредка прибегая к помощи других художников. Уже и в это время ему приходилось оформлять не менее трех новых постановок в год, причем тогда он осуществлял не только свои замыслы, но неоднократно исполнял декорации по эскизам других авторов. Так, в 1903 году им были написаны декорации к опере Вагнера «Гибель богов» по эскизам А.Н.Бенуа, в 1905 году - декорации к «Ревизору» по рисункам П.П.Гнедича, а в 1908 году к опере А.Н.Серова «Юдифь» по эскизам В.А.Серова. Одновременно продолжалась активная работа в области станковой живописи. Кроме того, в мае 1901 года Коровин был приглашен преподавателем соединенного тогда в одно отделение жанрово-портретного класса Училища живописи, ваяния и зодчества. Поначалу справляться с огромным объемом работы в театре помогали мастерство и поразительная способность писать быстро. Все современники, которым посчастливилось видеть художника в процессе труда, с восхищением рассказывают об его исполнительском артистизме. В частности, Б.А.Альмединген, побывавший в мастерской Коровина, когда тот поправлял декорации к «Юдифи» А.Н.Серова, вспоминал, как блистательно он писал.
Однако с каждым годом число эскизов театральных декораций росло, и постепенно исполнительская работа стала переходить от Коровина к помощникам.
Основными помощниками Коровина были Н.А.Клодт, одаренный пейзажист, Г.И.Голов, затем В.Е.Внуков и П.Я.Овчинников.
Деятельность в театре большинства живописцев коровинской мастерской, в сущности, и ограничивалась их исполнительской работой. Они осуществляли эскизы Коровина. Лишь изредка некоторые из них имели самостоятельные заказы.
Как свидетельствует режиссер В.А.Лосский, хорошо знавший Коровина по ряду совместных с ним работ, художник «никогда не строил макетов своих постановок. Он писал только эскизы и представлял своим помощникам расшифровывать их».
Часто Коровин поручал им исполнение декораций к целым картинам, даже актам, но у каждого из исполнителей была своя узкая специализация, в пределах которой они чаще всего выступали. Так, Клодту обычно поручались или пейзажные декорации, или пейзажные части в каких-либо других композициях. Голов и Овчинников чаще всего расписывали архитектурные композиции.
Планировал декорации Коровин обычно сам, хотя иной раз режиссеры вмешивались и вносили поправки. Это случилось, например, с декорациями к опере Н.А.Римского-Корсакова «Сказка о царе Салтане» (1913, Большой театр), частично переделанными Лосским по-своему.
Работая долгое время с таким блестящим знатоком сценической живописи, каким был Коровин, все художники его мастерской приобрели замечательную школу. Они писали в манере Коровина и научились понимать его буквально с полуслова. «Бывало, каждое утро, - вспоминал И.Э.Грабарь, - оба они (Клодт и Голов) приходили к Константину Алексеевичу, и последний еще в постели показывал сделанные им ночью беглые эскизы и наброски задуманных декораций. Часто это были только первые мысли, едва уловимые наброски, смысл которых ему приходилось тут же расшифровывать... Помню, - продолжает Грабарь, - как, обращаясь к Клодту, Коровин говорил: «Ну, Николаша, тут еще два леса надо писать, да ты и сам с усами, - я эскизов не делал, напиши, что хочешь, лучше меня сделаешь».
Работе своих помощников Коровин всегда отдавал должное. «Как я рад, что вам понравилась «Саламбо» , - писал художник Теляковскому. - Вышла эта неожиданность отдаленности эпохи, оригинальность красоты этого странного мира не могу взять на себя всего успеха, Голов явился большим выразителем задуманного».
Эскизы декораций и костюмов Коровина сохранились до настоящего времени в чрезвычайно большом количестве. Далеко не все из них равноценны в художественном отношении, различны они и по самому методу исполнения. Некоторым из них свойствен набросочный характер. Как и во многих поздних станковых произведениях, художник искал, прежде всего, общее колористическое решение, и поэтому, кроме композиционной наметки, он иной раз ограничивался лишь распределением основных цветовых пятен. Крайний случай такого типа работ художника - эскиз к IV акту «Лебединого озера» (1912, собрание О.И.Рыбаковой), где в хаосе цветовых мазков теряются очертания его композиции.
Однако лучшие театральные эскизы Коровина представляют собой вполне законченные произведения. Они написаны поистине блестяще и обладают не меньшей художественной ценностью, нежели его станковые работы. Превосходны, например, эскизы к операм «Фауст» (1910), необычайно изящные и гармоничные по колориту; эскизы к опере «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии» (1906, Государственный Центральный театральный музей им. А.А.Бахрушина; 1916, Ленинградский государственный театральный музей), где пейзажи, оставаясь сценичными, поражают, как и станковые этюды художника, непосредственностью чувства природы и темпераментностью письма; виртуозно исполнен эскиз декорации к I акту «Золотого петушка» (1909, Государственный Центральный театральный музей им. А.А.Бахрушина), эскизы к «Хованщине» (1911, Ленинградский государственный театральный музей) и многие другие.
Поздним станковым работам Коровина вредили небрежный, приблизительный рисунок и приобретавшая нарочитый характер широкая манера письма; в театральных эскизах Коровина, если они не были сделаны наспех, рисунок и живопись находились в большей гармонии. Лучшие из них отличает не только красота колорита, но и свободный, живой язык рисунка, его немногословность и точность. Какая, например, верность руки в эскизах костюмов к опере М.М.Ипполитова-Иванова «Измена» (1913, Ленинградский государственный театральный музей) или к балету Ф.А.Гартмана «Аленький цветочек» (1907, Ленинградская государственная театральная библиотека им. А.В.Луначарского, Музей-усадьба Абрамцево и бывшее собрание А.Г.Мовшенсона), где гибкая живая линия словно поет!

следующая страница...