|
Молодость духа и творческое горение - вот чем отмечен период Абрамцевского кружка и Частной оперы. В Абрамцеве постоянно гостили и работали Васнецов, Поленов, Репин и многие другие художники. Рядом, бок о бок творили друзья: Левитан, Серов, Врубель. В 1896 году к ним присоединился двадцатитрехлетний Федор Шаляпин.
Шаляпин быстро вошел в круг завсегдатаев мамонтовского дома. «Наиболее правились мне Врубель, Коровин, Серов», - писал он впоследствии. Именно эта троица имела на Шаляпина огромное влияние, и как состоявшийся великий артист, а не только певец, он без сомнения обязан им. Будучи много старше его, они помогали ему во всем. Воспитывали его вкус, помогали в создании сценических образов, придумывали костюмы, восхищались им, но нередко и бранили. «Я знал, что Врубель, как и другие - Серов и Коровин - не говорят пустых комплиментов; они относились ко мне по-товарищески серьезно и не однажды очень жестоко критиковали меня. Я верил им... Их суд был для меня высшим судом», - рассказывал Шаляпин.
Время, когда в 1896-1899 годах Федор Иванович выступал на сцене Русской частной оперы, а Коровин и другие замечательные художники оформляли оперные спектакли, было периодом ее расцвета. А в 1899 году, когда Савву Ивановича Мамонтова постигла катастрофа (его отдали за предполагаемую растрату под суд, но потом оправдали), «Коровин, - по словам сына Мамонтова, - отнесся к этому несчастью слишком безучастно и устроился декоратором императорских театров, расставшись с прославившей его Частной оперой. Одновременно и Шаляпина переманил к себе в Большой театр Теляковский, директор императорских театров. Этой измены Частной опере, воспитавшей и выведшей их обоих в большие люди, отец до конца жизни своей не мог простить своим бывшим любимцам».
Кончалось XIX столетие. Начинался новый, беспокойный век. Молодость осталась позади. Зрелость пока не уменьшила задора и творческих порывов, но все же заставляла беспечного Коровина серьезнее смотреть на жизнь.
В конце 1890-х годов он женился на красивой хористке Частной оперы Анне Яковлевне Фидлер. Брак был странный и грустный. Коровин ни разу не написал ее портрет (по крайней мере таковой неизвестен), ни разу не упомянул се на страницах своих очерков и рассказов, где проходят все близкие ему люди. Он долго жил с ней тайно, не оформляя брака, и венчался, кажется, уже после рождения ребенка (сын Алексей появился на свет в 1897 году). Никогда не приводил к ней друзей, хотя остальные его романы (и до, и после женитьбы) протекали открыто и весело.
Дарил ли он ей драгоценные камни, которые очень любил за красоту игры и сам постоянно носил? Известно, что жене своего лучшего друга, когда были деньги, дарил драгоценности с сапфирами и жемчугом, упрекая Серова,
что тот не покупает Ольге Федоровне украшений. Хочется думать, что и Анне Яковлевне перепала эта толика мирских радостей. Радостями же семейной жизни, видимо, она оказалась обделена.
По отдельным сохранившимся воспоминаниям, она любила мужа, но была слишком мещаниста и совсем не понимала его. «Живет Костя одиноко, - писал в дневнике Переплетчиков в 1902 году, - есть у него подруга Анна Яковлевна, любит она его до самозабвения, переносит все его чудачества и капризы». Конечно, и богемистый художник для семьи, как говорится, не подарок.
Но и у него были серьезные причины постоянно бежать из дома. В 1910 году Коровин писал: «...Она подрывает всю нравственную основу человека. Все ложь, обман, насилие, приставание, прочие свойства... Усталость позы, лень, невнимание и презрение даже к делу,- во всем, чем я занят». Последнее было особенно больно
Коровину и, вероятно, полностью отвращало от жены, связь с которой не прерывал только из-за сына. Всеволод Мамонтов писал: «Знаю хорошо, как он обожал сына Лешу и как бестолково воспитал его». Он же замечал, что беспорядок в квартире Коровиных был «невообразимый» и приходилось только удивляться, как это допускает его жена. А дочь Серова вспоминала, что Коровин нередко прибегал к отцу, вызывал его на лестницу и там, взволнованный, обсуждал с ним свои семейные конфликты.
Такие отношения сохранились до конца дней. Правда, во время войны и революции трудности, да и возраст изменили Анну Яковлевну. Она стала тучной и «сумрачной» женщиной, которая взяла на себя тяготы бытовых забот о муже и сыне-калеке. Но в главном - понимании - все осталось по-прежнему. За два года до смерти Коровин с грустью говорил своему знакомому: «Она ничего не понимает! Я одинок. Поймите: я - одинок!»
Конечно, он и сам, наверное, был виноват. «Написанные художником прекрасные розы достаются публике, шипы остаются дома», - писал Вышеславцев.
Очевидно, Господь наделил его только даром дружбы. Дружбы со сверстниками, верной, крепкой, всепонимающей. К его горю, летом 1900 года скончался Исаак Левитан.
На парижской выставке, принесшей шумный успех Коровину еще были выставлены четыре картины его умиравшего друга.
Были там и керамические работы Саввы Ивановича, за которые он получил золотую медаль.
Только в тот момент они уже, практически, не общались. Потом их отношения (как и общение Шаляпина с Мамонтовым), благодаря Сергею, любимому сыну Саввы Ивановича, возобновятся. Но это уже будут отдельные, редкие встречи и письма. Душевная и творческая пятнадцатилетняя связь в прежнем виде прервется окончательно.
Почему так случилось? Ну, с Шаляпиным понятно: входил в славу, жаждал более крупной сцены, да и срок общения с Мамонтовым был не долог - менее четырех лет.
А Коровин? Бросить старшего друга и, во многом, благодетеля в трудный для него период, - ведь это нечто вроде предательства. Хоть Коровин и подписал теплое, благодарственное письмо, отправленное художниками Мамонтову в тюрьму, чтобы поддержать его, но не стал ждать, поправятся ли его дела. Ушел. Почему? И почему вечный борец за справедливость Серов продолжал также тесно дружить с Коровиным после этого? Думается, потому, что внутренний отход от Мамонтова начался (не только у Коровина, но и у Серова) много раньше.
Истинный творец не может все время идти в упряжке с кем-то, не может быть непрерывно связанным волей одного, хоть и замечательного человека.
Продолжение
|
