|
Они, как всегда, прекрасно дополняли друг друга. По выражению одного из учеников, «Коровин постоянно звал к любованию цветом, Серов заставлял искать форму». Учившийся у них Сергей Герасимов писал: «... Имена Серова и Коровина блистали особенно ярко, заниматься же у них казалось настоящим счастьем». Преподавателем Константин Алексеевич пробыл до первых лет Советской власти, став в 1905 году академиком, по рекомендации Поленова и Васнецова. И все же кажется, что к преподавательской работе он относился с прохладцей, хотя и любил своих учеников.
По-настоящему же у Коровина было две страсти: живопись и рыбная ловля. Охота, конечно, тоже. Но рыбалка - первом месте. Он буквально священнодействовал, готовясь к своему любимому занятию. Когда наступала весна и подходил срок отправляться на лов (обычно во Владимирскую губернию, где у Коровина был охотничий домик-мастерская в деревне Охотино, а рядом потом поселился Шаляпин), в доме появлялся приятель-рыболов Василий. По воспоминаниям Надежды Комаровской, он торжественно возглашал:
«Пора, Кинстинтин Лексеич» - и начинался осмотр всего рыболовного хозяйства. Авторитет Василия в этом деле был для художника непререкаем. Кроме того, Коровин просто находил душевную отраду в беседах с мужиками, охотниками и рыболовами. Бывало, получал от них послания, типа: «Щука клюет. Ваш доброжелатель Кузьма». Таких приятелей у пего было немало, но Василий оставался одним из главных. Они оба любили удочки собственного изготовления. Долго подбирали нужные крючки, разбирали снасти (у Коровина они всегда были первоклассными), спорили, на каком месте лучше клев. И если случалось напасть на хорошее место, никакая непогода не могла помешать им.
Наверное, только тот, кто сам любит рыбную ловлю, может до конца понять, как дороги рыболовные снасти их хозяину, да еще изготовленные собственноручно. Щемит сердце, когда читаешь письмо Коровина 1921 года с распоряжениями о распродаже имущества перед отъездом, где он просит оставить самые любимые вещи (конечно, в надежде на возвращение): «Сундуки с рыболовными принадлежностями и удочки тоже продавать не надо». Ведь он удил ими во Владимирской губернии, в Крыму, на Севере удил, удил в Италии и во Франции. Но самые замечательные «рыболовецкие экспедиции» он совершал с Серовым и Шаляпиным.
Немало этюдов и набросков сделал Коровин в этих «рыбных экспедициях», такие как «Серов на рыбной ловле» (1880-е), «Удят рыбу. Солнечный день» (1915) и другие. Последнее название точно отражает настроение художника.
Константин Алексеевич никогда не расставался с двумя ценнейшими для него предметами: кистью и удочкой, сопровождавшими его с детства до смертного часа.
Розы пышно цветут на полотнах Константина Коровина, иногда розовые или белые, но в подавляющем большинстве пурпурные, роскошные, звучащие мощными аккордами. Аккордами гимна красоте. Художник писал их и в девяностые годы, и в десятые, и в тридцатые. Любя все красивое в природе, наслаждаясь красочными созвучиями, от нежных, едва уловимых оттенков до сильных, доминирующих цветовых мазков, Коровин изображал различные цветы - настурции, мальвы, сирень. Но они крайне редко были самостоятельным «предметом» его изучения.
Эти цветы, по большей части, лишь украшали безмолвные пейзажи и пейзажи-картины с введением человеческих фигур. Они подчеркивали неповторимую красоту природы и акцентировали слияние с ней человека, являющегося его частью, не менее прекрасной, чем травы, деревья, цветы. Заметим, что человеческую красоту Коровин всегда передает через женские образы, одетые, как правило, во что-либо светлое, олицетворяющее тем самым чистоту, гармонию, первозданность.
Этим мотивом слияния человека с природой пронизана картина «Летом», написанная в 1895 году (еще более, чем «Настурции» «жуковского» периода). Прелесть солнечного июньского дня подчеркнута фигурой женщины в белом, склонившейся понюхать душистую ветку сирени. Сами цветы не важны художнику. Это не врубелевская «Сирень» (1900), где женщина в темном словно охвачена со всех сторон буйными соцветиями неподвластной разуму, страшноватой сиреневой стихии. И непонятно, может, прекрасные цветы по замыслу Врубеля уже стали стихией зла, а женщина - злой дух, вырвавшийся из этого дурмана на землю? Тайный демонический смысл символических врубелевских полотен далек от помыслов Коровина.
Константин Алексеевич видел (или хотел видеть) жизнь ярче, радостней. Его волновало не дыхание вечности, как Врубеля, а светлая гармония бытия, доступная самому бесхитростному пониманию. Эта гармония подчеркивается даже самим методом живописного письма: зелень, женщина, земля - все дается широкими сочными мазками. Все едино, взаимосвязано, слито и в мире, и на полотне.
Также спокойно красив и натюрморт «Сирень» (1915). Коровин не раз говорил, что самое трудное передать «сближенные тона и оттенки, очень мало разнящиеся друг от друга». И в этом натюрморте, конечно, разрабатывал для себя малейшие различия лилового, сиреневого, фиолетового. «Чувствовать красоту краски, света - вот в чем художество - отношения тонов. Тона, тона правдивей и трезвей - они содержание. Надо сюжет искать для тона. У меня плохо оттого, что я не чувствую. Оторвано же сирени из окна чудо как хороши. Творчество в смысле импрессионизма», - записывал он еще в 1892 году, когда впервые работал над передачей оттенков сирени. Может, именно, благодаря сложности этой художественной задачи, сирень чаще других цветов, иногда вместе с розами, встречается на его полотнах (например, «Натюрморт» 1912 года).
И все же роза, царица цветов, - главный объект коровинских натюрмортов. Ни один цветок не повторяет другой. Смело, широкой кистью, обобщенно вначале, а затем доводя до тончайших нюансов, осветляя или затемняя отдельные лепестки, выращивает Коровин на полотнах розу за розой. Как заботливый садовник, он наслаждается и гордится их расцветкой, сочностью, своим умением составлять букеты. Розы на фоне моря, неба, зелени, интерьера, на фоне темноты ночи или вечерних городских огней.
Особенно удачны и многочисленны натюрморты с розами в период десятых годов, написанные по большей части в Крыму: «Розы на террасе» (1910), «Цветы и фрукты» (1911), «Натюрморт» (1912), «Розы и фиалки» (1912), «Розы» (1916), «Натюрморт» (1917), «Цветы» (1917), «Розы в голубых кувшинах» (1917) и другие (поражает обилие красных роз в переломном 1917 году).
Продолжение
|
